Впрочем, Майкл не верил в нее.

На ступеньках Лили увидела репортеров. Оживившись, они бросились ей навстречу.

— Почему вы так быстро ушли?

— Как отнеслась к этим фактам Винчестерская школа?

— Вас вызывали на попечительский совет?

— Скажите, может, вы не хотите е нами разговаривать из-за вашего заикания?

— Правда, что в Нью-Хэмпшире речь шла о крупной краже?

— Вы с вашим сообщником занимались сексом?

Лили с омерзением взглянула на того, кто задал последний вопрос, думая, из какой же дыры выполз этот гад.

— Это отвратительно, — бросила она и быстро прошла мимо, но тут поблизости прозвучал знакомый голос:

— Вы уже подумали, как извиниться перед родителями учеников? Ведь они обмануты.

Увидев лысого Пола Риццо, Лили метнула на него разъяренный взгляд:

— Вы-то откуда знаете?

Я брал у них интервью. Они платят бешеные деньги за обучение своих детишек и полагают, что не пристало человеку с вашим прошлым преподавать в таком заведении. Не прокомментируете ли это?

Лили молча помотала головой. Да, эти люди платили немало, но в том, что касалось уровня образования, она обеспечивала самый высокий. К тому же ей отнюдь не переплачивали. При весьма невысоком жалованье Лили честно отрабатывала положенные часы. Так что у родителей нет морального права выражать недовольство.

Зная это, они должны были проявить терпимость. То же самое относится и к Майклу, и к пресловутому попечительскому совету.

И потом, все эти обвинения совершенно бездоказательны. А что же презумпция невиновности?

Войдя в свой подъезд, Лили едва не прищемила дверью нос противному Полу Риццо, который всю дорогу дышал ей в затылок. Пройдя к лифту, она нажала кнопку вызова, однако кабина поднималась на последний этаж.

Кроме Тони Кона, там жили еще пять семей, но по закону подлости именно он должен был сейчас спуститься вниз. Лили приготовилась к встрече.

Увидев ее, он попятился от неожиданности.

— Вы понимаете, что все это оскорбительно? — спросил Тони таким тоном, какого Лили никогда еще не слышала. — Я поселился тут, считая, что нашел престижное место. Теперь придется забыть об этом.

— Я их сюда не звала.

— Но именно из-за вас они здесь. Звонили даже мне. «Пост», «Ситисайд», мои друзья — все хотят узнать что-нибудь о вас. — Опередив Лили, Тони нажал кнопку гаража. Ей оставалось только спуститься вместе с ним.

Лили забилась в угол кабины, скрестила руки на груди и с удивлением подумала, что она нашла в этом человеке. Теперь, когда Тони хмурился, он не казался привлекательным.

— Прежде чем поселиться здесь, я заставил риэлтера проверить всех жильцов. На первый взгляд тут было чисто, — добавил Тони.

— Тут и сейчас чисто, — отозвалась Лили, но вдруг удивилась: — А вы, значит, проверяли жильцов? Но для чего?

Двери лифта раскрылись.

— Кое-кому приходится заботиться о своем имидже. — Тони вышел, но Лили, придержав двери ногой, крикнула ему вслед:

— А кое-кому — хранить от таких, как вы, свои личные секреты!

Отпустив дверь, Лили надавила на кнопку и поехала наверх. Что ж, во всем этом есть свои плюсы. По крайней мере, сегодня она поняла, какое высокомерное и эгоцентричное ничтожество этот Тони Кон.

Открыв дверь квартиры и услышав телефонный звонок, Лили вцепилась в спинку стула и дождалась, пока звонки прекратятся. Потом послышался ее голос… Она точно помнила, что утром выключила автоответчик. Значит, кто-то так долго держал трубку, что прослушал десять гудков, и он включился автоматически.

— Гм… да, — прозвучал мужской голос, — я звоню Лили Блейк. Я… писатель. Сочинил автобиографию для Бранди Форрест, гм… солистки рок-группы «Дэд уэйт офф». Уверен, вам много звонят с такими предложениями, но если хотите, чтобы кто-нибудь написал о вас, можно поговорить. Я уже звонил своему издателю. Ему понравилась эта идея: секс и религия. Они готовы довольно быстро напечатать книжку. Гм… Все. Время вышло. Так что, если угодно, позвоните мне.

Лили стерла это сообщение, потом прослушала предшествующие. Очевидно, самым настойчивым абонентом оказался Джастин Барр, потому что именно его звонок записался на пленку первым. Потом он звонил еще трижды с двадцатиминутными интервалами. Поступали звонки от репортеров из Чикаго, Сент-Луиса и Лос-Анджелеса. Каждый оставил свой телефон. Двое друзей сообщали, что беспокоятся о Лили, а два клиента отменили приглашения. Дэниел Карри каким-то странным тоном просил ее связаться с ним. Лили набрала номер клуба.

— Говори, — потребовала она.

— Ты знаешь, что я чувствую, Лили. Я понимаю, что ничего не было, и верю в вас обоих. Я люблю вас обоих, так что все это просто разбивает мне сердце. Но есть проблема: мой телефон буквально раскалился от звонков с жалобами.

— С жалобами?

— На сегодняшний вечер мы забиты под завязку. И все — большие столики, в основном на шесть или восемь персон.

— Разве это плохо?

— Видишь ли, к нам уже не могут попасть некоторые постоянные посетители. Другие сетуют, что вчера им пришлось пробиваться сквозь толпу корреспондентов. Дело в том, что эти люди — основной костяк нашего клуба, а те, кто сегодня заказал большие столики, — случайные гости. Они не станут приходить каждую неделю в течение года или хотя бы полугода. Просто прицепились к нашему паровозу и наприглашали по пять, шесть, семь гостей, чтобы поглазеть на это шоу. Но ведь с нашей стороны это непорядочно по отношению к постоянным членам клуба.

Лили вцепилась в трубку, уже зная, что за этим последует.

— Я мог бы соблазниться большими барышами и послать всех завсегдатаев к черту. Но что дальше?.. Нет, Лили. Речь ведь не о деньгах. Это вопрос принципа. Мы всегда так работали. У нас тихое, уединенное место. Высококлассное заведение. Вот почему мы так дорожим тобой. Ты тоже высококлассная исполнительница.

Лили молчала, а Дэн продолжал:

— Но это грязное дело… В нем нет ни одного правдивого слова. Членов клуба уже беспокоят звонками такие типы, как Терри Салливан и Пол Риццо. А Джастин Барр просто всех тут достал. Конечно, мы не пускаем этого подонка на порог, но он создает нам такую репутацию, что только ахнешь. Мы не можем позволить себе принимать в клубе тех, кто приходит лишь посмотреть на женщину, соблазнившую кардинала. Прости, это просто цитата.

Лили поникла.

— Пойми, меня это просто убивает, — снова заговорил Дэн, — ведь мы все здесь любим тебя. — Он снова вздохнул. — Но думаю, тебе надо временно уйти в отпуск.

— Ты меня увольняешь?

Два увольнения в течение часа — это уже рекорд. Может, газеты захотят купить такую информацию?

— Нет. Я просто прошу тебя побыть дома пару дней, пока скандал не утихнет.

— А он утихнет?

— Определенно. Это как машина: без бензина не поедет.

— Да не было никакого бензина, с самого начала не было, а машина все едет! Не найдут в одном месте, так отыщут в другом! — Лили устало провела рукой по глазам. — Скажи, твое решение никак не связано с тем делом?

— С каким делом?

— Ты еще не читал сегодняшних газет?

— Нет.

Она рассказала, желая, чтобы Дэн услышал эту историю из первых уст, от нее.

— Кардинал знает об этом, — добавила Лили. — Как же все-таки удивительно связаны церковь и исповедь. Посмотри-ка, кардинал им недоступен, так они набросили аркан на меня.

— Они еще до чего-нибудь могут докопаться?

— Если бы ты спросил меня вчера, я бы и тогда сказала, что копать больше нечего и негде! — Лили опустилась на стул. — Это было мое единственное недоразумение с законом. С тех пор — вообще ничего. Ни одного штрафа: ни за превышение скорости, ни за неправильную парковку, даже ни единого просроченного платежа по счетам. Ну о чем еще им писать?

Глава 5

Об уходе Лили из Винчестерской школы сообщили на первой полосе, в разделе новостей пятничного утреннего выпуска. Терри Салливан взял интервью у Майкла Эдди, который из кожи вон лез, чтобы восстановить свою блестящую репутацию в глазах родителей и попечителей. Пол Риццо сосредоточился на членах совета, пространно цитируя их слова. Все возмущались ужасным обманом Лили, ее аморальностью и полной безнаказанностью. Тем временем на радио бесновался Джастин Барр, рассуждая о «проблеме Лили Блейк» — как он называл это — и подстрекая разгневанных родителей поговорить о том, какой пример детям подает учительница. Он устроил большую дискуссию, утверждая, что существует дефицит преподавателей с высочайшими моральными устоями. Джастин Барр заявлял, что школы обязаны оберегать своих питомцев от непорядочных людей.